пятница, 30 июля 2010 г.

В ОКТАШЕ






             
                                                           "В горах моё сердце,
                                          а сам я внизу..."
                                          Роберт Бёрнс.



                    В Окташе наедине с природой я поняла, что внутренний мир человека способен вместить всю бесконечность вселенной. Вещь, не просвеченная взглядом, не претворённая мыслью, не проникнутая чувством, не воссозданная воображением, для творческого человека, - мертва, как бы вовсе не существует.
               Всё это время я думала о нас и об "утраченном времени". Даже когда мы изредка встречаемся с интервалом во много лет, мы не осознаём, насколько могли быть более счастливыми, если бы своевременно подключали к внешним взаимоотношениям наше внутреннее сознание с простыми, как день, истинами: жизнь не отделима от смерти, добро от зла, радость - от страдания, встречи - от разлуки. В этой напряжённости полюсов проявляется не ущербность бытия, а его полнота и непреложность.
                  Мой любимый поэт Р.М. Рильке утверждал: "Земное прекрасно!". Я хочу с новой силой прочувствовать это, как я это ощущала недавно в горах, взяв туда "Трёх товарищей" Эриха Марии Ремарка, сборник избранных стихов "Непослушная музыка" Вадима Муратханова и мою московскую записную книжку с переписанными в библиотеке имени А.М. Горького стихами Р.М. Рильке. Хочу снова разделить с любимым человеком и радость, и грусть нашего позднего свидания, несбывшихся надежд, и зрелость неутраченных чувств, и свежесть поцелуев, и ещё чего-то, пока ещё не сбывшегося, что обещает нам наша будущая встреча.
                       Так что говорю вновь и вновь:
                                   "До встречи, несмотря...
                                 Целую нежно любя.
                                 Мне бы раствориться
                                 в дыханье ветра ночного
                                 и с ним долететь до тебя.
                                Как саму жизнь и больше жизни,
                                Хочу обнять тебя.
                                Сегодня вся твоя
                                                                         Гуарик".

                                                                                           
                                                                                                        



                                                                                 В Окташе

 Журчание арыка - благодать,
     и песня птицы-вестницы зари
Мне ублажают душу всласть.
Они подобны шёпоту любви.

Но негу розы в утренней росе
  Не превозмочь и не перевести.
Безмолвие её, как тихий свет,
Не ведает житейской суеты.

В горах шумит ручьёв каскад.
Но слаще звука розы немота.
         Молчанье розы, что держал Бехзад,
Меня с тобой связало навсегда.





***
              Привет, Окташ! Сердечный Ассалом!
           Я снова здесь под Богом, как в раю,
        Где солнце мы встречаем поутру,
        Что согревает мир своим теплом.

        Здесь старики о Вечном говорят
              И молятся за мир и совершенство.
              За непорочный жизненный уклад
                Всевышний возвещал блаженство.

                         Здесь можно жить в согласии с душой.
                             Быть ближе к небу, звёздам, даже Богу, -
                              Перелистать всю жизнь, как книгу Бытия,
                И захотеть начать её по-новому.






Гуарик Багдасарова

вторник, 13 июля 2010 г.

"Три товарища"

                                          С. Я., Е. А.

"Мы друг у друга в памяти умрём.
Изменчивость теряют наши лица -
на карте высыхающего моря
однажды проведённые границы.

По лесенкам скалистым наш маршрут
уже, должно быть, душу не утешит.
Но рукописи в памяти живут,
ветшают дольше и сгорают реже.

Они, как прежде, делятся теплом,
Смиряют жар в крови
и в сердце жженье.
Места друзей за праздничным столом,
Разрозненных листов
Расположенье…»

                                          В. Муратханов


     Вадима Муратханова, Евгения Абдуллаева, Санджара Янышева узбекистанская общественность узнала наиболее полно летом 2001 года на открытом фестивале поэзии в Ташкенте. Тогда же гостивший в узбекской столице московский поэт Глеб Шульпяков дал высокую оценку трём местным литературным корифеям, положившим начало существованию так называемой «Ташкентской школы поэзии» в противовес «Ферганской». На самом деле это была всего-навсего попытка молодых талантов заявить о себе на всём постсоветском пространстве как о «новой элите русской ташкентской поэзии».
С тех пор в узбекской столице прошло шесть традиционных фестивалей поэзии, организаторами которых были Литературный музей Сергея Есенина, «Ташкентская поэтическая школа» и литературно-художественный журнал «Звезда Востока». Заслугой этих фестивалей было участие в них представителей разных поколений и литературных направлений – Александра Файнберга, Сабита Мадалиева, Шамшада Абдуллаева, Вадима Муратханова, Сухбата Афлатуни, Мирпулата Мирзо, Рустама Мусурмана, Людмилы Бакировой, Алексея Кирдянова и многих других. Гостями последнего шестого фестиваля были зарубежные гости Анатолий Найман, Вера Павлова из России, Ербол Жумагулов из Казахстана, Игорь Бяльский и Влад Соколовский из Израиля. 
Стихи и дискуссии о языке русской литературы, о значении поэтического слова в видеоарте и других синтетических жанрах, о необходимости создать мощную школу перевода, стимулирующей взаимодействие русской и узбекской литератур в современном мире звучали на разных литературных площадках, включая столичный Музей кино. Справедливости ради, надо сказать, что наряду с положительными откликами за «круглым столом» появлялись критические оценки специалистов, связанные, в основном, с сокращением ареала бытования русского литературного языка (В. Муратханов) , дифференциацией региональной литературы на массовую и элитарную и отсутствием «лица» у единственного центральноазиатского литературно-художественного журнала (Л. Кац) . В прессе встречались также крайне эпатажные мнения о том, что «дни Пушкина миновали» и «у современной поэзии недостаточно велик сегмент целевой аудитории» , что ещё больше подтверждало новизну и открытость фестивалей поэзии в Ташкенте.
В наши дни сохранился отголосок этих ярких культурных событий на ташкентских вечерах поэзии, особенно когда они отмечены приездом наших старых друзей-земляков, ныне полнокровно обосновавшихся в российской столице и органично вписавшихся в литературную панораму Москвы. Таким незабываемым праздником для ташкентских любителей художественного слова стала презентация составителем Санджаром Янышевым двуязычной Антологии современной узбекской поэзии «Анор- Гранат» (М., 2009.) в Центральном доме офицеров в мае этого года. 
И всё-таки, на мой взгляд, после ухода в вечность Александра Файнберга в октябре прошлого года, отъезда многих талантливых русских писателей и поэтов за рубеж в безоблачном голубом небе над Ташкентом образовалась озоновая дыра. И если в данном контексте статьи использовать понятие «закон сохранения энергии» в абдуллаевском (гуманитарном) смысле, то будем надеяться, что эта творческая энергия окончательно не исчезла, ибо оставшиеся готовы «заткнуть собственным телом её протекание в песок и пыль» .  
А те, кто покинул свою «малую родину» и ушёл во внешнюю или внутреннюю эмиграцию, сжёг мосты за собой, - они снова возвращаются к нам в своих текстах, восстанавливая творческую атмосферу художественного дискурса и открывают нам заново художественно-субъективный образ родных Пенатов: как Дина Рубина в романе «На солнечной стороне улицы», Алексей Устименко в повести «Китайские маски Черубины де Габриак» , Александр Джумаев в своём эссе «Исчезающий город как знак и мироощущение в культуре Центральной Азии» , Вадим Муратханов в цикле рассказов «Долгие жизни в Самане» и трилогии «Три товарища» .
Когда-то Вадим признался, что для него Ташкентом останется Бишкек (точнее, Фрунзе) начала 80-х годов с похожими, но всё же отличными от узбекских махаллями, площадями и базарами, в которых он до сих пор черпает свой энергетический потенциал. Такой город своего детства поэт и прозаик воссоздал в цикле мастерских по своей чистоте звучания и наивности рассказов о своём детстве: «Долгие жизни в Самане» . 
Но я хочу заострить внимание читателей на более зрелом произведении – «Три товарища» В. Муратханова.
Это, скорее, три самостоятельных повествовательных произведения, объединённых единым замыслом, чем трёхчастный небольшой по объёму рассказ, который читается на одном дыхании, в один присест, поэтому в дальнейшем мы будем называть это оригинальное по композиции литературное сочинение трилогией. 
Первая ассоциация связана с «Тремя товарищами» Эриха Мария Ремарка – Отто, Ленц, Робби, Пат, «Карл» и др., которые были связаны дружбой и были счастливы только тогда, когда были вместе. Вторая – с «Тремя мушкетёрами» Алексанра Дюма-старшего – лучшие книги для всех и навсегда. Другие литературно-художественные ассоциации: «Три цвета» Санджара Янышева, «Три богатыря» М. Васнецова, «три основных организатора «Ташкола» и шести «ташкентских открытых фестивалей поэзии» и т.д. в геометрической прогрессии. 
Какую художественную задачу ставил перед собой автор, берясь за эту вещь? 
Ответ В. Муратханова был лаконичным:
- Когда берусь за новую вещь, не формулирую для себя четко сверхзадачу: подчас важнее выговориться и зафиксировать что-то. Но если говорить о сверхзадаче для "Трех товарищей", то это попытка рассказать о времени и выпавших из него людях. Герои лишены не только своего времени, но и родины, в этом их трагедия. Оставаясь без прошлого - лишаешься будущего. Потому так и привязаны они к вещественным атрибутам ушедшей эпохи.
Здесь важен не сюжет – его как такового нет, - а мысли, чувства, ощущения, настроение героев. За полушутливыми фразами персонажей в обыденной бытовой обстановке на кухне или во дворе, на ташкентских улицах встаёт перед глазами довольно мрачная картина распада.
Она возникла не из художественного вымысла, а из исторической реальности, оставшейся за рамками повествования. Она касается южных рубежей бывшего Союза и узбекской столицы как духовного центра пересечения Востока-Запада и Великого шёлкового пути, где практически замерла жизнь.
Мы сейчас переживаем этническую катастрофу – массовое переселение народов в исторически короткий промежуток времени. Согласно статистике, миграционный поток из Узбекистана в период с 1989 по 2002 год составил более миллиона человек. Сейчас эти показатели увеличились: количество мигрантов из Узбекистана составляет от 600 тысяч до полутора миллиона человек, или от 3 до 6% населения, которые, в основном, работают в России и Казахстане. Русскоязычная интеллигенция переживает сегодня болезненные проблемы: как бы не оказаться чужими в родной стране. Как бы под видом борьбы за «национальную» не отделиться от мировой культуры
«Ташкент – как зеркало»– это выражение С. Янышева, применительно к современной реальности, наиболее ярко олицетворяет опустошённый центральный сквер с вырубленными вековыми чинарами в ноябре прошлого года и грозным бронзовым всадником на коне. Тиран, выдающийся полководец и великий государственный деятель в одном лице, «завоеватель Вселенной» указует своим перстом, скорее всего, не вперёд в демократическое будущее открытого гражданского общества, а назад в деспотическое прошлое эпохи темуридов: «Всевышний дал мне власть над этим миром, чтоб утеснил я тех, кто притесняет» (А. Темур).
От былого Ташкента с его тенистыми парками, фонтанами, памятниками русским деятелям культуры и воинам Великой отечественной войны, русскоязычными названиями улиц и аллей, напоминающими о вековых русско-азиатских литературно-культурных связях, по замечанию С. Афлатуни, осталась лишь «особая энергия, невидимое свечение, по которому ташкентцы в Питере, Иерусалиме и даже Буэнос-Айресе узнают друг друга. Исчезающая городская энергия прошлого столетия, для чего-то сберегаемая Ташкентской поэтической школой» .
Именно такому исчезающему уютному глинобитному и четырёхэтажному старому, утопающему в зелени и растворяющемуся в новом мраморном, железобетонном, с застеклёнными огромными окнами и иномарками облике Ташкента 90-х годов и начала третьего тысячелетия, нашлось место в зрелой прозе В. Муратханова. Сознание его героев не поспевает за метаморфозами не только в новом отторгающем обличье города, но и самих окружающих людей. 
«Последние годы – повествует автор о своём герое Павле – его преследует ощущение, что рассудок запаздывает, отстаёт от тела. Павлик едет на работу в метро, а рассудок дослушивает дома пластинку. Павел читает студентам лекции про Тургенева, а рассудок дописывает Роберту письмо, оборванное вчера вечером на полуслове». К тому же, герой этот не любит метро, потому что боится умереть под землёй. По дороге в подземке он наблюдает за парнем-узбеком, который, закрыв ухо, жалуется сам себе. Картина смешная и одновременно грустная. Приблизившись, Павел замечает в его ладонях мобильный телефон, и всё становится на свои места. Оглянитесь кругом: каждый занят самим собой и никому нет дела до другого! Так, одним штрихом ненавязчиво автор затронул проблему массового отчуждения в маленьких городах и больших мегаполисах.
Новый, далеко не радушный город, вытесняющий старый на задворки сознания героев трилогии, буквально, растворился в пустынной атмосфере, воссозданной в «Трёх товарищах». Герои его рассказов - молодые, вполне образованные люди, любящие слушать «Beatles», «pink-floyd», «electric-light orchestra», - перестали слышать на знакомых улицах русскую речь. За бутылкой шампанского и шашлыком меж двух лепёшек они мечтают поехать на Гавайи, так как там отдохнуть в 3 раза дешевле, чем в Ташкент слетать. Ночью за три часа до начала дежурства один из героев Володя на последние триста сумов готов купить два пластмассовых стаканчика, чтобы продолжить пиршество «нищих» и «лишних людей», не нашедших себе применение в новом социуме, - в итоге все вместе идут на остановку, где ларёк открыт допоздна.
Нет, герои Муратханова – Володя, Серёга и Павел, да ещё Роберт, который фактически отсутствует в сюжетной линии (он отдыхает на Майами), но его тень витает в рефлексивных диалогах персонажей – эти ребята не алкаши и не бомжи, они вполне интеллигентные люди, даже романтики в душе. Просто конец их бурной студенческой молодости, а у кого-то службы в Афгане (Серёжа Векшин) совпал с концом канувшей в Лету советской эпохи, и началась новая жизнь со всеми её плюсами и минусами и такой повальной эпидемией болезни как «анамнезис» .
В контексте трилогии это попросту ностальгия – тоска по утраченной родине. Задача автора не столько показать реальную жизнь персонажей в её развитии, сколько её отсутствие. Его герои, подобно «трём товарищам» Ремарка, живут - пока и как можется - живётся. Они, как и Отто Кестер, стараются не принимать слишком близко сердцу внешнюю жизнь. Ведь то, что принимаешь близко, хочется удержать, а удержать ничего нельзя… - «…Правда была безутешной и плоской, и лишь чувство и отблеск грёз был истинной жизнью» (Эрих Ремарк) .
Отдельные детали, случайно обронённые фразы в коротких диалогах многое объясняют в поведении трёх товарищей:
- Страну уже поделили, а мы жили, не замечали.
- Сам не знаю, Серёга, зачем я с тобой пью (Володя).
- Ну, так, ясный перец, с кем ещё пить? Все уехали. Из нормальных людей остались только мы с тобой, Павлик, да долбо…б Афганец.
В этих диалогах сквозит чеховская интонация юмора и самоиронии автора, когда речь идёт о вполне серьёзных вещах. Только у Чехова молодые люди пьют чай и стреляются одновременно ("Чайка"), а у Муратханова - дешёвую водку и портвейн и выбрасываются из окна. 
Серёга Векшин продаёт ценные книги из домашней библиотеки, чтобы напиться и считает их в граммах: «сто, сто пятьдесят», при этом ругает не себя, а кого-то: «Такие книги, до чего довели твари…» Однажды напившись, он сиганул из окна с 4 этажа, но по счастливой случайности, остался жив (автор попросту пощадил своего героя), зацепившись за дерево.
Трёхчастный рассказ завершается мечтательным сном Сергея об их совместном с друзьями отдыхе в Майами, так что он даже не слышит, как в его запертую квартиру проникают шаркающие шаги и замирают у его изголовья.
У читателя по прочтении трилогии возникает вопрос: «А были ли мальчики?»
И мы вынуждены признаться, что если мы были такими же молодыми, здоровыми, беспечными, любившими музыку и дальние походы, песни у костра и верных друзей, так по сей день не преодолевшими внутренний романтизм, то и герои Муратханова тоже были, пусть даже потом они переродились в неприкаянных аутсайдеров в современном потребительском мире. В них автор нас заставил перечитать собственную жизнь и признать равенство культурного багажа, которое только и порождает духовное единение и братство людей, куда более подлинные, чем официальные постулаты идеологии Независимости.
Даже слово «товарищ» сперва в 60-ые годы прошлого века нам вернул Эрих Мария Ремарк, когда вышел в русском переводе его роман «Три товарища» и пошёл гулять по всей 1/6 части земли. Потом уже в 21 веке, когда оно практически исчезло из речевого обихода, его человеческий смысл возродил Вадим Муратханов: это как возвращение, воспоминание о том, куда мы опоздали и чего нас лишили, не спросив нашего согласия на это. Это особый вид единственности и исключительности – быть непринуждённо равным другим и с веком наравне. Иногда в ходе чтения кажется, эти современные ребята, возможно, с «ташкентского Бродвея» начала третьего тысячелетия сильно похожи на их сверстников из Берлина тридцатых годов прошлого века: те же жесты доброты и свободные взгляды, тот же сдержанный коктейль юмора и достоинства, самоиронии и мечтательности, беззащитности и романтизма. Их объединяют не только тревожные думы о том, какими они вернулись с войны (Серёжа Векшин и Робби Локамп) – молодыми, но уже изверившимися людьми, как шахтёры из обвалившейся шахты, с единственной верой в локоть товарища и в то, что их никогда не обманывало – небо, табак, деревья, хлеб, землю. Их объединяет бессилие перед роком исторической судьбы: «Всё рушилось на глазах, предавалось забвению, извращалось. А тому, кто хранил верность памяти, выпадали на долю бессилие, чаяние, равнодушие и алкоголь – нет, ничего другого нет. Для другого у человека слишком мало почвы под ногами. Время великих и смелых мечтаний миновало. Торжествовали деляги, коррупция, нищета» (Ремарк) . 
И одновременно оба автора на риторический вопрос героя Ремарка Хоссе: «Есть ли на свете что-нибудь, кроме одиночества?», - фактически отвечают: дружба и любовь как право на жизнь, которое они противопоставляют любому другому «призрачному заслуженному праву на жизнь» (А. Битов). Автор современной трилогии о трёх товарищах даёт читателям художественные гарантии сбережения этой высочайшей человеческой ценности. Возможно, вся будущая литература 21 века ворочается в пелёнках этой художественной концепции. Ведь она связывает не только далёкое прошлое перед второй мировой войной, отражённое Ремарком, и начало 21-го века скоростных компьютерных технологий, за космическим ритмом которых едва ли поспевают герои Муратханова. Она связывает магическим числом «три» дедов, отцов и внуков, верующих в старые нетленные истины и везде и всегда противостоящих хаосу разрушения и ненависти.
Остаётся добавить, что литература – это ещё и власть, умение владеть душой читателя. Вадиму Муратханову свойственно писать захватывающе хорошо не только стихи, но и рассказы, повести, эссе. Поэтому было особенно приятно открыть для себя не менее сокровенную прозу поэта. Она отличается от пера хрестоматийных прозаиков особым поэтическим стилем. В ней есть элементы живой детали, подсмотренной художественным оком; интонации, угаданные поэтическим слухом; наконец нечто, что выдаёт в авторе своеобразное тончайшее чутьё к слову, даже если это нецензурная лексика. Я читала «Три товарища» и хохотала, и одновременно мне было грустно, а значит, вещь многомерная, и если мне было по-настоящему смешно, то это всё-таки был "смех сквозь слёзы" - а ведь это здорово, талантливо и выдаёт в авторе огромный писательский и даже кинематографический талант. 
И ещё хочется обратить внимание на одну деталь: в №9 «НМ» 2010 г. – случайно или закономерно – все три ташкентских автора выступили вместе:
Сухбат Афлатуни (Евгений Абдуллаев): «Мавзолей стрекоз»;
Санджар Янышев. Репетиция.
В. Муратханов. «Три товарища»
Поэтому неожиданно для себя по прочтении журнала ключ к окончательному пониманию состояния полюбившихся мне героев – «трёх товарищей» дополнил эпиграф, который взял себе Санджар Янышев к своим стихам под общим названием «Репетиция»: «Возможно, самое интересное началось потом, когда уже ничего не происходило в судьбе – только в обожжённом сознании» (Барри Линдон) . 
И это тоже знаменательно. В жизни, как и в литературном процессе, три товарища не повторяют, но всегда дополняют друг друга. Как о них сказал московский поэт Анатолий Найман: «Перед нами одна из таких дружб, компаний, а если угодно будет музам истории и поэзии, то одна из групп — ташкентская конца XX — начала XXI века» .

Гуарик Багдасарова, 
тел. (+99890)253-14-06
моб.(+99890)3541017

пятница, 9 июля 2010 г.



На Воробьёвых горах

Воробьёвы горы удивительны!
Заповедник – юности обитель.
Церковь Троицы святой на бровке
Светится лампадой в Воробьёвке.

Здесь давали клятву верности
Герцен, Огарёв – народовольцы.
Глядя на собор Христа Спасителя,
Обещали быть полезны Родине.

Здесь под проливным дождём
Любовались контуром высотки.
И промокшие насквозь до нитки,
Мы загадывали встречу на потом.

Майский соловей завёлся неспроста.
Голос в чаще звонкий, одинокий
Допевает весело с листа
Ноты неоконченных мелодий.

Пропитались липовым дурманом
И крещенье приняли грозой.
Нам привет из юности туманной
Посылало небо над Москвой.

3 06 10
***

В Центральной Азии блажит «чилля».
Пятки ног обжигает горячий песок на пляжах.
Спелые арбузы трескаются от прикосновения ножа.
Небо струится наземь прозрачным потоком света.
Так что кажется иногда, что мы вовсе не люди, 
а рыбы, обитающие на дне воздушного океана.

9 07 10



ГУАРИК БАГДАСАРОВА

четверг, 8 июля 2010 г.

Москва встречает друзей






            «Сегодня актуальны другие проблемы, и во многих странах благородный национальный дух превратился в опасный национализм. Сегодня мы можем представить себе более или менее достойное жизни будущее лишь в атмосфере какого-то мирно-федералистского объединения человечества, но мы пока даже не созрели для такого уклада в Европе.
            На трудном пути к этому перед литературой и журналистикой тоже стоят большие задачи».
Генрих Гессе. Приветствие «Комунита Эуропеа ди Скриттори» , Милан, 1961.

Alma-mater
 
                   Первопрестольная столица встретила меня в последней трети майского месяца летним проливным дождём и пронизывающим ветром. Боинг -767 Национальной авиакомпании «Узбекистон хаво йуллари» из Ташкента приземлился вовремя в 10-15 московского времени в Домодедово под шквал овации счастливых пассажиров, благополучно переживших трёхчасовой стресс утомительного полёта и изнурительную бессонную ночь перед вылетом ранним семичасовым рейсом. После затянувшихся, не менее чем на час, таможенных процедур, взгромоздив багаж из двух тяжеловесных сумок и ручной клади со свежими помидорами, огурцами, абрикосами и черешней на каталку, я двинулась вдоль зала ожидания в поисках встречающего меня сына. В какой-то момент нервы мои сдали, и я крикнула: «Павел!», потом сделала ещё несколько шагов вперёд и наконец увидела спешащего ко мне навстречу припрыгивающей походкой, как в далёком детстве, до боли в сердце знакомого, хоть и повзрослевшего ещё на три года со дня нашей последней встречи, молодого крепкого 34-хлетнего человека в чёрной спортивной майке и поношенных, сильно потёртых бледно-голубых джинсах.
                     Мы обнялись, расцеловались и быстро двинулись на выход из аэровокзала к припаркованной рядом «тойоте» моего сына в достаточно хорошем состоянии. По дороге в мегаполис обменялись последними «горячими» новостями и тотчас распределили свои обязанности на текущий момент. Сын с моим багажом поехал в высотку на Воробьёвых горах, в которой он проживал уже пятый год на правах очного аспиранта философского факультета старейшего российского университета страны, возраст которого уже перевалил за два с половиной столетия в 2005 году.
                  А мой путь лежал в деканат журфака МГУ на Моховой, 9, где мне надо было представить письмо из Узбекского государственного университета мировых языков с просьбой «оказать содействие выпускнице факультета журналистики МГУ, автору научно-методического проекта «Правовые и профессионально-этические основы журналистики» в получении научной консультации ведущих преподавателей факультета журналистики МГУ в порядке обмена опытом по подготовке учебного пособия», а также в предоставлении мне комнаты в Доме студента МГУ для временного проживания там до 15 июня, планируемого дня отъезда из Москвы.
Риск оказаться у запертых дверей деканата или получить вежливый отказ в приёме от нового руководства факультета, конечно, был очень большой. Но вопреки повсеместному веянию коммерциализации даже в образовательной системе, факультет журналистики МГУ, в июне этого года отмечавший своё 63-хлетие, сохранил высокий дух свободомыслия и человечности, прежде всего, в лице его бывшего бессменного декана (с 1964 года) более чем с сорокалетним стажем, а ныне Президента журфака МГУ Ясена Николаевича Засурского.
                  Новый декан, ученица Засурского, д. филол. н. Е.Л. Вартанова, принявшая эстафету из рук «отца журфака», родоначальника свободной от идеологии журналистики, переняла от своего Учителя прозрачность всех демократических процедур внутри университета и свободный дух той уникальной атмосферы корпоративной профессиональной этики, когда все друг другу помогают и преподаватели не давят на студентов идеологией, учат думать, находить и самостоятельно анализировать факты. «Факультет давал главное – возможность выбирать», - говорил в передаче на «Эхе Москвы» спецкор «Коммерсанта» А. Колесников . Эта многолетняя традиция процветает на факультете поныне.
                Мне не пришлось долго ждать в приёмной деканата. Ко мне вышел улыбающийся восьмидесятилетний Я.Н. Засурский, галантно поцеловал мне руку, проводил в свой просторный кабинет, заваленный дарственными книгами выпускников журфака. На одной из книжных полок должна была быть и моя, подаренная декану в прошлый приезд в 2007 году с очерком: «Мои университеты» - о дружбе и научно-культурных связях двух старейших вузов - Московского государственного университета и Национального университета Узбекистана.
Разобравшись в сути вопроса, с непритворным интересом полистав рукопись объёмного пособия, Президент журфака тотчас в устной и письменной формах распорядился устроить гостью из Ташкента в общежитии МГУ на Воробьёвых горах и взял с меня слово, в случае непредвиденных проблем, обращаться непосредственно к нему за помощью. В высотку я летела на выросших за спиной крыльях, тронутая отеческой заботой нашего бывшего декана. Во дворе факультета рядом с памятником выдающемуся учёному-энциклопедисту, одному из основателей Московского университета , первому русскому академику М.В. Ломоносову, чьё имя носит ведущий в современном мире старейший российский университет, рос и весело шелестел яркими молодыми округлыми резными листочками американский ясень. Его посадили студенты и выпускники журфака в честь 80-летия самого не по годам молодого душой декана МГУ в истории журналистского образования, которого, по признанию самого Засурского, родители назвали Ясенем от слова «ясно».
                   Впереди меня ожидали захватывающие встречи с выпускниками и преподавателями журфака МГУ, консультации и рекомендации доцента кафедры периодической печати, специалиста по журналистской этике и «основам творческой деятельности журналиста» Г.В. Лазутиной . Меня волновал вопрос: «Что же есть художественная критика – журналистский жанр в рамках «медиакритики как одного из направлений журналистики» (Р. Бакланов) или её можно рассматривать как самостоятельное произведение искусства?» По мнению Г.В. Лазутиной, "художественная критика" употребляется в нескольких значениях:1) как область искусствознания; 2) как особая жанровая подгруппа культурно-просветительской журналистики, включающая в себя четыре жанровые модели: рецензию, искусствоведческую статью, обозрение и творческий портрет.
                   Культурно-просветительская журналистика - это вид журналистского творчества, ориентированный на помощь обществу в освоении новых артефактов, которые создаются искусством, наукой, идеологией и политикой. Этот вид творчества представлен соответствующими подгруппами жанров, каждая из которых включает в себя несколько жанровых моделей... »
                 В целом, культурно-просветительская журналистика требует к себе повышенного внимания, так как она связана с новым осмыслением и открытием явлений культуры в нашем информационном медиа-обществе, когда многое кардинально переоценивается в искусстве, литературе, истории, философии и даже политике, благодаря интерактивным СМИ, включая on-line-журналистику. Культура в будущем способна духовно объединить все страны и континенты в нашем глобальном мире, и это налагает особую ответственность на производителей литературно-художественной критики нынешнего исторического переходного периода - от постиндустриального к информационному обществу.
                  Высокие ценностные ориентации, определяющие общую картину мира, продемонстрировал седьмой международный фестиваль «Москва встречает друзей» в ДК МГУ на Воробьёвых горах (21 мая- 2 июня). В заключительном концерте участвовали молодые таланты со всего света, включая не только представителей 15 республик бывшего Союза, но и гостей из Европы и США. Из Ташкента здесь с большим успехом выступил Камолиддин Уринбаев (1985 г.р.). Лауреат международных конкурсов и фестивалей окончил Государственную консерваторию Узбекистана (гиджак, класс доцента А. Умарова, оркестровое дирижирование, класс проф. Ф. Абдурахимовой). В настоящее время он учится в МГК имени П.И. Чайковского и с трепетным мастерством далеко от дома несёт в народ национальное музыкальное искусство родного края.
                          На закрытии фестиваля выступил Детский доктор мира Л. Рошаль с пророческими словами: «Москва встречает друзей» стало брендом, олицетворяющим молодость, надежду, искусство и дружбу между народами. Многолетняя история этих встреч и грандиозный их успех являются основой для благодарности великому маэстро Владимиру Спивакову за идею этого фестиваля и его проведение. Моё пожелание одно – пусть Москва встречает всё больше и больше молодых друзей и чтобы участники фестиваля уезжали из Москвы в отличном настроении с желанием как можно быстрее встретиться вновь. А как доктор, желаю всем крепкого здоровья».
                    Итоги этого фестиваля подвёл Главный дирижёр Государственного камерного оркетра "Виртуозы Москвы" и Художественный руководитель и главный дирижёр Национального филармонического оркестра России Владимир Спиваков:
- Это наш седьмой фестиваль. Под такими родными и дорогими для всех нас словами: «Москва встречает друзей». Тем более, в такой знаменательный год…
Цифра «семь» - число в истории человечества особенное, символическое. То, что откроется на этом фестивале и будет тем кристаллом, которым блеснёт Надежда. И пусть никогда не прервётся серебряная нить, эта неповторимая связь поколений. Юные артисты, эти творцы завтрашнего дня протянут нам связующую нить времён… И, наверное, в этом есть суть жизни нашей!
                            На глазах у восхищённых зрителей слова обретали материальную силу. Перед ними выступил сводный ансамбль вокалистов «Тарантелла» из семи стран под руководством Валерия Гаврилина. А в заключение фестиваля все его молодые многонациональные участники, как в былые добрые времена, спели любимую песню разных поколений композитора В.Соловьёва-Седого и поэта Н. Матусовского «Подмосковные вечера», а сольную партию в этом хоре исполнила Моника Манучарова из армянского города Гюмри.
                       А потом 7 июня наступил долгожданный день встречи выпускников факультета журналистики МГУ. В воздухе проносилось пушкинское бессмертное: «Друзья мои!/ Прекрасен наш союз!/ Он, как душа, неразделим и вечен!/ Неколебим, свободен и беспечен, /Срастался он под сенью дружных муз...». Наш выпуск 1975 года, к великому огорчению, потерял сорок человек, поэтому это был праздник со слезами на глазах. Каждый из нас в этот момент проживал есенинское состояние души: «Как мало пройдено дорог – как много сделано ошибок!» Но мы чувствовали себя правыми в одном-единственном судьбоносном выборе: мы воспитывались, дружили и выучились на журфаке МГУ – и до сих пор гордимся званием выпускника нашего родного факультета. Образование не имеет границ, но сердце его пульсирует в МГУ.
                      Те, кто жил со мной в «высотке» на Ленинских, ныне Воробьёвых горах, делил хлеб и соль, а иногда кусочек сахара, подвешенный к потолку на тонкой нитке, чтобы в «голодные дни» мы были сыты, глядя на него: дескать, ешьте и насыщайтесь творческим воображением! – мы, как один, усвоили навсегда, насколько условны различия между народами и нациями, насколько призрачны границы и расстояния, когда людей объединяет высшее гуманитарное образование и духовное родство. Это урок на всю жизнь! Это свет добра в московских окнах. Факультет журналистики МГУ - наша Alma-mater. Поэтому большинство из нас в этом году вступило в общество выпускников факультета журналистики МГУ.

2. «Всё шире круг друзей!..»


                       Эта дружба началась с моего отрочества. В старших классах мне попалась книга С.И. Лукьянова «Жизнь А.С. Голубкиной» (документальная биография). Она подвигнула меня поехать во время школьных зимних каникул из Ташкента в Москву и познакомиться с автором книги и его семьёй, а заодно поближе узнать творчество первого русского скульптора-женщины в России Анны Семёновны Голубкиной (1864-1927), ученицы Родена, автора известных пластических портретов деятелей русской культуры М.Ю. Лермонтова, Л.Н. Толстого, А.Н. Толстого, А.М. Ремизова, В.Г. Черткова и знаменитой, неповторимой «Берёзки» в трепетном облике юной девушки, стоящей на ветру, исполненной для того времени в новаторской импрессионистической манере.
                     Мемориальный музей-мастерская впервые был открыт в 1932 году в Москве в доме №12 по улице Щукина (ныне Левшинском переулке) в помещении мастерской скульптора. Здесь А.С. Голубкина жила и работала с 1910 по 1927 год. Основу музейной экспозиции составили произведения А.С. Голубкиной, переданные семьёй скульптора в дар государству: всё её художественное наследие в мраморе, дереве, камне, гипсе и оборудование мастерской. В начале 1950-х годов музей был закрыт.
                     С той поры начались «хождения по мукам» племянницы скульптора, директора мемориальной мастерской Веры Николаевны Голубкиной, которая после закрытия музея в 1952 году под давлением ревнителей догматизма, этих «варламов от художественного цеха», весь остаток жизни отдала делу восстановления музея. Мемориальный музей-мастерская возродился в апреле 1976 года и поныне действует под патронажем Государственной Третьяковской галереи. Дожив до этой победы добра над злом, света над тьмой, В.Н. Голубкина тихо ушла из жизни в 1976 году.
               Сын В.Н. Голубкиной и С.И. Лукьянова Сергей после рождения первенца - позднего ребёнка Елизаветы окрестил девочку, дав ей знаменитую фамилию скульптора – Голубкина. В день моего отъезда из Москвы 15 июня юной обаятельной Елизавете Сергеевне Голубкиной исполнилось три года. Она бегает по подмосковной фамильной даче, тряся блестящими шатеновыми кудряшками и оглашая счастливым смехом окрестные берёзки и кусты смородины и малины, гуляет с папой по лесу в поиске подберёзовиков . Вряд ли это беспечное дитя, маленькая очаровательная жизнерадостная Лиза догадывается, какой ответственный нравственный груз наследия возложил на неё 72-хлетний отец, глава «святого семейства» - продолжить дело потомков Голубкиных - служить людям высоким духовным пластическим искусством А.С. Голубкиной:
                         «И поколенья живущих сменяются в краткое время,
                        В руки из рук отдавая, как в беге, светильники жизни».
                                                                                                        Лукреций.
                  До Поваровки на 49 километре по Ленинградскому шоссе мы с сыном добирались больше двух часов сквозь пробки на дорогах, тоннели, в которых мне не хватало воздуха от выхлопных газов, а водителю за рулём - терпения и выдержки. Но когда мы доехали до места и нас радушно встретили по русскому обычаю – душистым свежезаваренным чаем с домашним ягодным пирогом, постепенно мы пришли в себя.
             Не видав друг друга с середины 90-х годов и даже не переписываясь, мы встретились, как будто не расставались со студенческой молодости. С лёгкостью сердца признали все неожиданные перемены в нашей жизни с полуслова, с первого взгляда и без лишних объяснений. Так встречаются очень близкие родные люди и расстаются тоже без лишней патетики, пряча слёзы. Одному Богу известно, свидимся ли ещё?..
Мой сын на обратном пути признался, что он словно побывал в раю и встретил там близких родственных душ, а ведь он видел моих старинных московских друзей впервые в жизни.

3. «Герой нашего времени»

                          Перед отъездом в Первопрестольную я получила задание от редакции информационно-познавательного журнала «Гармония», с которым сотрудничаю пять лет со дня его основания, встретиться с нашими земляками из писательской братии и потом рассказать читателям, как они вписались в литературную Москву.
                       Свой первый визит я нанесла Ю.В. Подпоренко в его офисе в Центральном доме художника на Крымской набережной, известной всем москвичам и гостям российской столицы по грандиозным художественным выставкам как отечественных, так и зарубежных мастеров. В день моего визита там действовала экспозиция фантастических архитектурно-строительных проектов – макеты города Будущего.
                  Человек интеллигентный до мозга костей, эрудит высшей пробы и мягкий, неторопливо и внимательно беседующий с любым человеком, Юрий Владимирович своей демократической манерой общения невольно выказывал уважение к собеседнику любого ранга и готовность ответить на все вопросы. Но при этом внешнем спокойствии, лёгкой самоиронии и внутренней уравновешенности, Ю.В. Подпоренко всегда отличался принципиальной неподкупностью характера, «непрогибаемостью» под «сильными мира сего» и полной свободой своих убеждений.
                      Мне приходилось с ним общаться ещё в его давнюю бытность в отделе критики журнала «Звезда Востока» в середине 80-х годов, когда на страницах этого единственного в республике русскоязычного литературно-художественного издания шли горячие дискуссии о статусе русского языка и назначении национального писателя. Уже тогда, как позднее в 90-ые годы и в первое десятилетие 21 века, когда Ю.В. Подпоренко состоял в правлении Русского культурного центра и был редактором «Вестника РКЦ», он имел твёрдое убеждение по этому вопросу:
- Мы всё больше понимаем, что жизнь среди людей разных языков и культур, требуя от каждого из нас больше такта, терпимости к иным обрядам и обычаям, делает в то же время нас духовно богаче, более гибкими и деликатными, в сравнении с соплеменниками, живущими среди таких же, как они сами.
                    Осознавая, что с каждым годом мы становимся всё более «другими русскими», нам не стоит стесняться этого обстоятельства, как это порой происходит с нашими земляками, уезжающими на историческую родину и стремящимися как можно скорее откреститься от своей родины малой, а напротив… - гордиться качествами, обретёнными здесь и до конца ещё нами не осмысленными и не оценёнными. И – становиться ближе, сплочённее» .
                 Своему жизненному кредо Подпоренко остался верен и сегодня, будучи уже в российской столице в новой должности - помощника Председателя Исполкома Международной конфедерации союзов художников по связям с общественностью.
                    О его порядочности и ценном человеческом свойстве оставаться самим собой и не разменивать накопленные в прошлом, испытанные временем «культурные универсалии», ставшие сутью его характера, наиболее выразительно свидетельствует его книга, вышедшая в свет в Москве в прошлом году: «SELF-MADE ПО-РУССКИ, ИЛИ СОТВОРИВШИЙ СЕБЯ ДЛЯ ДРУГИХ».
                     В основе книги – судьба его шефа Масута Фаткулина на широком эпическом фоне «эпохи перемен». Документальное повествование охватывает вторую половину ХХ-начало ХХI вв. и сопровождается порой исповедальными и лирическими, а иногда жёсткими и нелицеприятными размышлениями об этом времени и его современниках.
                     Ценность этой биографической книги в том, на мой взгляд, что её автор не поддался искушению одического воплощения жизни своего героя. Целью его было – осмыслить непростое время, в котором мы живём, и секрет успеха «героев нашего времени». На такое восприятие настраивает читателя пролог к драматическому повествованию: «Как это произошло? Как случилось, что паренёк, родившийся в бедной татарской семье на земле Узбекистана, почти на самой южной окраине тогдашнего Советского Союза, оказался в числе нынешней художественной элиты России и других стран содружества? Было ли это счастливой случайностью или стало, как выражались некоторое время тому назад, закономерностью?
Попробуем разобраться…»
                        Книга «SELF-MADE ПО-РУССКИ, ИЛИ СОТВОРИВШИЙ СЕБЯ ДЛЯ ДРУГИХ», как и личный пример её автора, вдохновляют на то, чтобы каждый простой смертный стремился стать «героем нашего времени». Ю. Подпоренко уверен, что «оно, это время уже пришло, настойчиво набирает темп, требуя людей настойчивых, инициативных, готовых осмысленно рисковать, искать и находить решения там, где всё ещё правит бал инерция, мимикрирующая под традицию, взыскуя личностей, взваливающих груз ответственности на себя и отвечающих за свои действия своим разумом и совестью» .

4. Американец

                 Накануне отъезда из Москвы я поехала на факультет журналистики МГУ, чтобы завизировать круглой печатью рецензию на мой научно-методический проект. Вагоны метро были полупустыми – москвичи третьи сутки праздновали День независимой России, преимущественно на своих дачных участках. Напротив меня сидел молодой человек лет тридцати со взъерошенными буйными чёрными кудрями, в поношенных джинсах и простоватой тёмной майке с длинными рукавами, в целом, производящей впечатление «голодранца» - стиля, ставшего вполне популярным среди молодых людей, не желающих расставаться с подростковым стилем одежды – free style .
                        Всю дорогу этот необычный пассажир с бледным лицом и голубыми глазами сиял широкой белозубой улыбкой, выразительно и совершенно целенаправленно демонстрировал мне свои способности к пантомиме и знание этики мимикрии. Его жесты «говорили» о том, что он стыдится своей причёски, т.к. утром не успел пригладить непослушные кудри гребёнкой и привести в порядок свою внешность. Это было очень забавно.
                    Я старалась не смотреть на него, чтобы не рассмеяться, но когда наши взгляды встречались, я не могла сдержать своей улыбки – это было выше моих сил. Я доехала до «Библиотеки имени Ленина» и, выходя на свою станцию, помахала незнакомцу рукой в знак прощания. Но пройдя несколько шагов в подземке, увидела перед собой сияющее, как медный таз, физиономию человека, который раскланялся передо мной и представился Робертом Крейном, аспирантом-историком из Питтсбургского университета (США). В Москве он работал в библиотеке Ленина над темой кандидатской диссертации, посвящённой театральному движению в России «Синяя блуза» 20-х -30-х годов прошлого века.
Роберт, охотно отложив занятия в библиотеке, проводил меня до факультета журналистики МГУ на Моховой. Раньше он здесь никогда не был. Университет, церковь, стоящее во дворе «новое» здание факультета журналистики с парадным порталом в виде ионического ордера и треугольным фронтоном, манеж и Александровский сад образуют в центре российской столицы особую элитарную часть города, решённую в одном классическом стиле, включая солнечный жёлто-белый цвет «ампирных» фасадов зданий.
                      Американец был поражён не только праздничным торжественным фасадом, но и роскошным интерьером старинного здания середины 19 века, изначально предназначенного для светских балов дома Пашкова (архитекторы В. Баженов и после пожара 1812 года Е. Тюрин). По центру беломраморная лестница вела на 2-ой этаж, украшенный античной дорической колоннадой и монументальным портретом М.В. Ломоносова. Здесь располагались деканат и часть обновлённых студенческих аудиторий, а в открытых галереях второго и третьего этажей - тематические экспозиции, отражающие различные исторические этапы существования факультета, включая фотохронику Второй мировой войны военных корреспондентов, выходцев с филфака МГУ, посвящённую 65-летию великой Победы над фашизмом.
                     Подготовка журналистов в Московском университете началась в 1947 году на базе самостоятельного отделения филологического факультета, однако уже за два столетия до этого события и на протяжении всей своей истории Университет был самым тесным образом связан с российской журналистикой и сыграл особую роль в ее развитии. Еще до основания Московского университета М.В. Ломоносов принимал активное участие в газетно-журнальной периодике. С 1748 по 1751 годы он редактировал "Санкт-Петербургские ведомости", самую долговечную российскую газету, издававшуюся с 1728 по 1917 год.
                           Благодаря усилиям М.В. Ломоносова Университет получил возможность иметь собственную типографию. Указ о создании типографии был подписан 5 марта 1756 г., с 26 апреля в ней уже издается газета "Московские ведомости", редакторами которой в разное время были университетские профессора: Н.Н. Поповский, А.А. Барсов, П.Д. Вениаминов, ректор Х.А. Чеботарев.
                     Газета "Московские ведомости", закрытая в 1917 году, до 1905 года принадлежала Московскому университету. В университетской типографии печатались также многочисленные литературные журналы: "Полезное увеселение" (1760), "Невинное упражнение" (1763), "Свободные часы" (1763), "Доброе намерение" (1764). Наряду с известными литераторами Херасковым, Тредиаковским и другими в них выступали и молодые авторы, помещались переводы произведений Бокаччо, Овидия, Вольтера, публикации из английского журнала "Зритель", очерки о древних историках Геродоте, Ксенофонте, Полибии, Фукидиде. В типографии университета издавался также журнал, в названии которого отражено его содержание: "Собрание лучших сочинений к распространению знания и к произведению удовольствия, или Смешанная библиотека о разных физических, экономических, также до мануфактур и до коммерции принадлежащих вещах". Издателем его был профессор Московского университета И.Г. Рейхель.
                           Особое значение для развития отечественной журналистики имела статья М.В. Ломоносова "Рассуждение об обязанностях журналистов при изложении ими сочинений, предназначенное для поддержания свободы философии". Уважению к профессии журналиста, русскому языку основатель Университета учил и в таких трудах как "Риторика" (1748), "О качествах стихотворца рассуждение" (1755). До настоящего времени не утратили актуальности его рассуждения о правах и обязанностях, об ответственности и этике журналистов, с которыми можно познакомиться на постоянной выставке в качестве её главного экспоната.
                       В Москве, ставшей родиной российской журналистики, появились и первые профессиональные журналисты Я. Синявич, Б. Волков. Немало талантливых журналистов, редакторов вышло из стен Московского университета: Н.И. Надеждин, А.И. Герцен, К.С. Аксаков, М.Н. Катков, А.И. Соболевский, А.П. Чехов, В.Я. Брюсов, П.Н. Милюков.
Их красочные портреты привлекают внимание студентов и простых посетителей-гостей факультета журналистики МГУ и создают здесь особую атмосферу благоговения перед светилами российского просвещения. Эти экспонаты в сознании обучающихся здесь студентов и аспирантов формируют культурную память.
                    Роберт с интересом также ознакомился с новинками научных публикаций профессорско-преподавательского состава факультета разных лет. Они были размещены под стеклянными витринами: Я. Засурский, Е. Вартанова, Л. Свитич, Г. Лазутина, Е. Прохоров, М. Шостак, Э. Бабаев и другие авторы, известные не только в России, но и у нас в Узбекистане, составили цветущую крону неувядаемого, вечно живого древа познания. Оно внушает уверенность, что память прошлого и летопись настоящего сохранится, благодаря слову как таковому, образам, мифологемам, символам, архетипам, концептам - благодаря тем механизмам, которые выработала литературная культура и медиаобразование, а также медийная транскрипция, которая может приводить к качественному изменению культурной ситуации и закреплять нашу информационную память. Так, парадоксальным образом, изобретение новых технических средств - цифровых носителей, например, и распространение компьютеров, как предполагали, может привести к утрате культурного наследия, а в итоге оно создало новые возможности для его сохранения.
                    Время поджимало: у каждого из нас оставалось много запланированных дел, надо было разбегаться в разные стороны. На прощанье мы с Робертом обменялись телефонами и сфотографировали друг друга в университетском дворе возле знаменитого американского ясеня. В тот момент я подумала, что если бы москвичи и гости столицы, освободившись от оцепенения, в котором они обычно пребывают в плену повседневных забот, чаще улыбались, то, возможно, мы бы лучше понимали и больше любили друг друга и на земле меньше было бы межэтнических конфликтов, отчуждения и слёз. Домой в Ташкент я вернулась с неистощимым запасом огромной любви к Москве, москвичам и гостям столицы.

Гуарик Багдасарова, тел . (+9987)253-14-06, моб. (+99890)354-10-17